Гена лежал в позе эмбриона, укутавшись одеялом так, что из-под него выглядывал лишь нос и глаза. В комнате было сумрачно и пусто, так же, как и в его душе. Пустота была снаружи, пустота проникала внутрь него, пустота возникала изнутри, и он прямо физически ощущал, что ещё немного — и он сам превратится в пустоту. И тогда неизвестно, каких бед он натворит, когда от него совсем ничего не останется, от прежнего Гены. На какое-то мгновение ему показалось, что одеяло сможет защитить его от воздействия пустоты, но потом он осознал, насколько это смехотворная защита. Мысли о пустоте пугали. Гена повернулся на другой бок и постарался уснуть. Сегодня почему-то отключили воду и электричество, поэтому домашних дел как-то не стало. Полумрак же в комнате вызвали закрытые жалюзи на окнах. Там, снаружи, среди обычных людей всё ещё царил день и светило солнце. Он прислушался — не закапала ли вода из открытого крана, но всё было тихо. Не было слышно даже соседей. «Может, я уже умер? — подумал Гена. — И это дурацкое ощущение пустоты — это всего лишь смерть?» Но тут же он внутренне обругал себя за подобные мысли, так как был твёрдо уверен, что в мёртвом состоянии ничего думать бы не сумел при всём своём желании.
Агата ушла от него три месяца назад. Это случилось как-то внезапно, и он до сих пор не понимал, что он сделал не так, ведь всё у них было просто безупречно. Конфликт возник внезапно, подобно взорвавшейся бомбе, и он не знал, что послужило детонатором.
— …Все девочки на работе ходят как принцессы, только я одна в старье! — до сих пор звучали у него в голове слова Агаты. — Ну почему ты не можешь быть настоящим мужчиной, как твой брат? Ты же до сих пор двенадцатилетний мальчик в сорокалетнем теле!
Он попытался возразить, что ему ещё не исполнилось сорок, но Агата расхохоталась, яростно сверкая глазами, и ему стало страшно, потому что такую сторону жены он ещё не видел. Он попытался заикнуться про чувства.
— Да какая такая любовь?! — накинулась на него Агата с новыми силами. — Да меня уже долгие годы тошнит от тебя, просто выворачивает наизнанку от одного твоего присутствия! Да и вышла я за тебя только потому, что других кандидатов получше не было!
А потом он лежал вот в такой же позе, как сейчас, и укрывшись тем же одеялом, и слушал, как жена мечется по квартире и собирает вещи, теперь уже в презрительном молчании. А потом она, даже не попрощавшись, хлопнула дверью, и стало совершенно тихо. Так же, как сейчас. И тогда, наверное, он впервые и почувствовал прикосновение пустоты.
Отчаявшись уснуть, он сел в кровати, спустив босые ноги на ковёр. Пальцы правой ноги касались комочка носков. Гена считал их ношенными, а не грязными. Ковёр усыпали какие-то крошки, его давно следовало бы пропылесосить, и, возможно, Гена этим и занялся бы сейчас, но электричество ещё отсутствовало. Он открыл жалюзи, впустив солнце в свою скорбную обитель, и огляделся. Вдоль стены возвышались старые шкафы, ещё советских времён, несуразные, но крепкие. Дверцы их выцвели, особенно та дверца, на которую сейчас падали солнечные лучи. За стеклом угрюмо стояло небольшое книжное войско — библиотека всемирной литературы. Томики запылились, ведь к ним многие годы никто не прикасался, но выбросить их было жалко. На одном из шкафов сверху, в углу, лежала плашмя пустая коробка от телевизора. Гена вспомнил, как любил смотреть с женой разнообразные фильмы. Они полулежали на диване перед экраном, и он во время просмотра гладил Агате колено или ступни. Ему всегда нравилось к ней прикасаться. Вдруг он понял, что прижимает к лицу одеяло в попытке понять, сохранило ли оно ещё аромат тела бывшей супруги. Первые дни, когда её не стало, Гена часто так делал. Запах Агаты его тоже всегда очаровывал. Но сейчас вспоминать о прикосновениях и запахах было больно. Ещё Гена, пока прижимал одеяло, понял, что щетина на его лице достигла совсем уж неприличной длины. Можно было бы её укоротить, но бритва у него тоже была электрическая (подарок Агаты!), а станком он бриться не умел.
Может, пойти выбросить мусор? А заодно выбросить какой-нибудь хлам из комнаты. И тут Гена увидел на шкафу, с противоположной стороны от упаковки телевизора, какую-то коробку, о которой все давно забыли. Подумав о том, что Агате пришлось бы встать на цыпочки или обратиться за помощью к нему, он снял коробку со шкафа и понял, что та покрыта толстым слоем пыли, из-за которого даже сложно было разглядеть картинку на крышке. Дрожащими от волнения руками Гена отёр пыль, при этом несколько раз чихнул. Это был его подарок ей на день рождения — пазл на три тысячи элементов, и коробка пролежала на шкафу без малого дюжину лет, а может быть, даже несколько больше.
Гена снял крышку, которая издала странный звук, и уставился на россыпь разноцветных кусочков из картона в полиэтиленовом пакете. Глядя на эту кучу, сложно было понять, какая картинка должна была получиться. Как же так получилось, что Агата так и не попыталась собрать пазл? А ведь Гена, помнится, несколько раз напоминал ей о подарке. Но то у неё не было настроения, то находились дела поважнее или поинтереснее. Он нашёл ножницы, разрезал пакет и высыпал кусочки в коробку же. Гена принял решение: он сам соберёт этот пазл! И когда это случится, он сбросит с себя оковы прошлого и начнёт жизнь заново!
Перед тем как приступить к сборке, необходимо было как-то рассортировать элементы, что заняло у него весь остаток дня. Для этого он взял из кухни чашки, стаканы и тарелки. Кусочки, у которых одна сторона была ровной, без выступа или выемки, складывались отдельно (это будет край картинки), отдельные ёмкости были для синих (небо), зелёных (море), жёлтых (песок) и так далее кусочков. Для четырёх угловых кусочков была выделена маленькая старинная рюмочка. Сперва Гена занимался сортировкой не спеша, порой задумываясь, в какую группу определить тот или иной элемент, но когда за окном стало темнеть, он заторопился, и порой кусочек летел не в ту тарелку, в которую должен быть попасть. Однако он успел до наступления сумерек.
К величайшему сожалению, даже когда ночь вступила в свои права, электричества и воды всё ещё не было. Поэтому он, не умываясь, лёг под одеяло, всё ещё втайне надеясь почуять такой знакомый, когда-то родной запах бывшей любимой. Все три месяца он засыпал долго, мучимый удручающими мыслями, но сегодня он уснул быстро и сразу. Возможно, даже с улыбкой на лице. Теперь в его жизни появился какой-то смысл.
* * *
Пазл оказался больше, чем он думал. Утром Гена наконец умылся, позавтракал яичницей и начал собирать его на столе, приставляя друг к другу крайние элементы, чтобы получить рамку, внутри которой будет вся остальная картинка. Но размеры стола были слишком малы, поэтому Гена нашёл рулетку и, измерив стол, сверил данные с размерами пазла в сантиметрах, напечатанными на коробке. После кратких раздумий, он достал упаковку от телевизора и разделил её на части при помощи канцелярского ножа. Затем он положил на стол две самых больших картонки и склеил их скотчем. Теперь поле для манёвров было больше, чем нужно, и рамка картины вскоре была готова.
А потом началось самое трудное: слишком много кусочков были примерно одного цвета, и чтобы найти, какой кусочек должен лежать в том или ином месте, приходилось перебирать чуть ли не все из той или иной ёмкости. Поэтому дело продвигалось медленно и растянулось не на одну неделю. Тарелки и чашки с элементами пазла стояли на подоконнике, на табуретах, на полу. Как-то ночью Гена встал по малой нужде и, пока пробирался в темноте к туалету, налетел на табурет с чашками, где картонные кусочки ждали своего часа. Все они разлетелись по ковру, пришлось включить свет, ползать и собирать их обратно по чашкам, которые к счастью не разбились, разве что у одной отлетела ручка.
Довольно быстро Гена понял, что после рамки проще всего собирать контур тела девушки на картине. Он ещё раз пересмотрел ёмкость, в которой были элементы с чем-то розовым, и отобрал те, где розовое граничило с синим или зелёным. Картина на столе постепенно обрастала плотью. Впрочем, иногда Гена терял бодрость духа и снова погружался в уныние: тогда он отворачивался от пазла и, чтобы забыть о его существовании, надевал куртку и отправлялся гулять возле моря, где его обдавало брызгами и продувало ветром. После одной из таких прогулок произошло нечто странное. Он вернулся в комнату, потирая руки и готовясь приступить к сборке, и увидел на полу то, чего до прогулки там не было. Прямо посреди ковра, среди его цветочных узоров, стояло совсем постороннее блюдце, на котором лежал кусок халвы. Но откуда оно появилось там и почему стояло именно на полу — он хоть убей не мог понять. Конечно, Агата могла вспомнить о нём (сердце Гены забилось чуть сильнее), но вряд ли она порадовала бы его, даже если бы захотела, таким причудливым способом. Гена унёс блюдце на кухню, заварил чаю и устроил себе небольшое пиршество. Халва была с арахисом, и орешки весело хрустели у него на зубах.
Тут в дверь позвонили. Агата вернулась! Теперь сердце Гены заплясало какой-то радостный танец, однако за дверью была вовсе не Агата, и поэтому сердце прервало пляс и спряталось куда-то в уголок.
— Здравствуйте, Геннадий! — Антуан протянул ему руку и улыбнулся. Букву «р» он произносил как уроженец Парижа.
— Привет, привет! — Гена отступил и впустил друга. — Проходи на кухню, я как раз чай пью, и кусочек халвы остался.
Но Антуан на кухню сразу не проследовал, так как увидел в комнате полусобранный пазл.
— О! — сказал он. — Я так вижу, вы зря времени не теряете. А на работу когда собираетесь?
Гена смешался и не нашёлся, что ответить. О работе он как-то позабыл.
— Я люблю пазлы собирать, — Антуан осторожно вошёл в комнату и замер у стола.
— Присоединяйся, — Гена сделал приглашающий жест.
— Нет-нет, что вы! — Антуан словно испугался. — Это ваше развлечение, и я не смею вмешиваться в столь интимный процесс. А вы не замечали, что дева на сей картине весьма похожа на Агату? Я имею в виду её лицо, конечно, так как не имел чести лицезреть остальное, сокрытое от всеобщего любования.
Ранее Гена не обращал на это внимания. Он тоже присмотрелся к женскому лицу и был вынужден признать, что наблюдательный Антуан прав. Может, поэтому из всех имеющихся в магазине пазлов был выбран именно этот?
Они прошли на кухню, он налил другу чай в уже освободившуюся от элементов пазла чашку и пододвинул ему чужое блюдце с халвой, рассказав обстоятельства его появления. После рассказа Антуан почему-то не прикоснулся к халве (её пришлось доедать Гене), а стал рассказывать о коварных американцах, которые, используя чертежи Теслы, построили машину для телепортации и теперь наверняка испытывают её.
— Ну и ладно, — ответил Гена, хрустя арахисом.
* * *
Чем ближе сборка пазла была к завершению, тем тревога всё чаще посещала смятенную душу Гены. Дело в том, что небо было уже почти готово, но одного кусочка подходящей расцветки нигде не было. Он убеждал себя, что тот ещё найдётся, что тот лежит в какой-то чашке, погребённый под грудой своих собратьев, но эти груды становились всё меньше, а кусочек всё не находился. Чашки и тарелки освобождались, и Гена уносил их обратно на кухню, и даже когда вся тара опустела, в небе по-прежнему зияла дыра. Гена опустился на четвереньки и с фонариком в руке заново обследовал весь пол, поводил по ковру руками — вдруг кусочек неба затерялся в его узорах, заглянул под шкаф, но усилия были тщетными. Один элемент из трёх тысяч был утерян. И это расстроило Гену до невозможности, словно он утратил призрачный шанс вновь стать счастливым.
Хмурый Гена отправился в канцелярский магазин и купил там клей-карандаш. С мрачным упорством он стал приклеивать кусочки пазла к основе под ними, картонкам от телевизора. Потом он обрезал канцелярским ножом ту часть картона, что выглядывала из-под картины, приклеил к верхней части деревянную планку, привязал к её концам верёвочку и повесил результат на гвоздик над кроватью. Раньше они вешали здесь художественные работы Агаты, когда она ещё занималась рисованием. А в будущем они могли бы вывешивать здесь рисунки ребёнка, который у них так и не появился…
Засыпая, Гена рассматривал девушку на получившейся картине. Она улыбалась ему нежно и вместе с тем соблазнительно.
— Спокойной ночи, Агата… — прошептал Гена перед тем как провалиться в царство Морфея.
Снились ему море и волны.
* * *
А утром Гена увидел посреди ковра светло-фиолетовый кусочек пазла. Тот самый, который он так безуспешно искал со всем тщанием. Тот лежал там, словно насмехаясь над ним. Не одеваясь, Гена задумчиво поднял его, взял с полки клей и поставил элемент на своё место. Пазл был готов. Ровно месяц прошёл с того дня, когда Гена открыл коробку. Теперь, казалось, можно было бы выдохнуть да радоваться, но что-то не давало ему покоя. Вчера вечером, когда он ложился спать, на ковре точно ничего не было. Что происходит? В потусторонние силы Гена не верил. В то, что Агата пробирается тайком в квартиру, чтобы чинить ему мелкие пакости, верилось ещё меньше.
Гена прошёл в центр ковра и сел на корточки. И вдруг с окружающим его миром что-то произошло. Мир словно провернулся, но не в привычных нам трёх измерениях, а вокруг какой-то не воспринимаемой нами оси. Всё было так неожиданно и быстро, что Гена не успел ни удивиться, ни испугаться. Он лишь почувствовал сильное головокружение, и в глазах потемнело.
А когда зрение вернулось к нему, он понял, что сидит в трусах на своём ковре, вот только комната вокруг была совсем не его. Эта комната была гораздо больше, вокруг стояли какие-то коробки, словно кто-то куда-то переезжал. А потом он увидел девочку-подростка в очках, которая с немым ужасом смотрела на него. Руки девочки были в пятнах засохшей чёрной краски.
25 августа 2024 г.